Хоккейный тренер Владимир Голев — человек прямой и честный, называющий вещи своими именами. И в откровенном интервью нашему корреспонденту он рассказал, как ему приходилось строить отношения с высшим руководством, как предлагали договорные матчи, как он выходил из критических ситуаций. В прошлом году Владимиру Андреевичу исполнилось 75 лет. В честь его заслуг свитер с его фамилией был помещен под своды Ледового дворца.
Мой отец был политработником, а дед воевал в Белой гвардии
— Я знаю, что вы родились в Троицке Челябинской области; а расскажите, как проходило ваше детство.
— Как у всех мальчишек военной и довоенной эпохи. Время было нелегкое. О том, как трудно было жить, все, наверное, слышали и смотрели. Жили мы на Урале, приходилось переезжать по разным городам.
— Это было связано с работой родителей? Кто они?
— Отец работал всю жизнь на железной дороге, он вообще потомственный железнодорожник, его предки еще строили железную дорогу на Урале до революции. Затем стал руководителем. В то время это называлось политработник. Отец в 1939 году окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС и занимался партийной работой. Он из жизни ушел рано, еще в 65 году. А моя мама — из семьи уральских казаков.
— Так вы, получается, казак?
— Ну как казак? По матери, будем так говорить, из уральских казаков. Там история очень сложная. Мать осталась сиротой в 1919 году. Есть у меня фотография: моя бабушка, в то время молодая еще, красавица и в положении моей матерью. Рядом с ней слева стоит мой дед штабс-капитан Летанин из Белой гвардии, а справа — брат моей бабушки в папахе с красным околышем, с винтовкой. И воевали они по разные стороны фронта. Вот такая фотография.
— А как потом сложилась судьба деда — штабс-капитана?
— И дед, и брат бабушки погибли в Гражданскую. Бабушка родила мою мать в 1919 году и умерла от тифа. Мать выросла в людях, тоже у рабочих- железнодорожников.
— А сестры, братья у вас есть?
— У меня три брата. Они все младше. Мне приходилось быть для них старшим товарищем. Первый после меня брат родился в 1945 году. Сейчас он живет в Риге. Ему 70 лет уже. Это я его завез в Ригу в 1963 году. Я тогда как раз учился там в институте. Брат так и остался там жить. А еще двоих братьев уже нет в живых. Наши судьбы с двумя младшими братьями были очень сильно переплетены. Ведь когда я был тренером, они постоянно сопровождали меня по городам, где мне приходилось работать.
Приходилось и мешки таскать, и портовым рабочим быть
— Вы ведь сначала не в Рижский институт физкультуры поступали, а, насколько знаю, в Калининградский рыбный? Как связаны Урал и рыбное хозяйство?
— Молодость. Фантазий было много, хотелось походить по морям. В то время на флоте, торговом и рыбном, многие капитаны набирали к себе в экипажи спортсменов.
— Вы к моменту поступления были спортсменом?
— Конечно, уже отслужил в армии. Уже играл в футбол за Туркестанский военный округ. В 1961 году мы были чемпионами Вооруженных сил СССР. Потом был «Металлург» (Златоуст). Потом в Риге, когда учился, была хоккейная команда, она до сих пор существует, «Латвияс берзс», и я играл там. Но пришлось, конечно, перевестись на заочное обучение в Москву, в институт физкультуры. А когда учился в Риге на дневном, приходилось подрабатывать: и мешки таскать, и бочки с селедкой вскрывать, и быть портовым рабочим.
— Вы сказали, что одновременно играли на профессиональном уровне и в футбол, и в хоккей…
— Раньше очень многие играли и в то и в другое. Зимой — сначала в русский хоккей, потом появился хоккей с шайбой. Летом — в футбол. Во всяком случае, мое поколение примерно так росло в спорте.
— На какой позиции играли?
— В хоккее — защитник, а в футболе — нападающий. Раньше назывался крайний нападающий.
— Когда у вас произошел окончательный выбор в пользу хоккея?
— Когда был игроком, то, в принципе, перед выбором я не стоял: мне нравилось и то и другое. В институте у меня также была специализация «футбол-хоккей». Точнее, специальность — тренер футбольной, хоккейной команды. А вот когда стал тренировать других, тут-то я полностью переключился на хоккей. Тогда мне было 27 лет. И сразу меня назначили главным, ни разу не был вторым за всю свою жизнь. Первой моей командой, где я стал главным тренером, был «Вымпел» из Междуреченска. Проработал я там 7 лет, и она выросла от класса «Б» до второй лиги. Затем в 1972-м переехал в Березняки тренировать местный «Титан». А потом уже «Ижсталь» (Ижевск). И с нею в 1975 году мы стали чемпионами РСФСР, а в 1977-м вышли в высшую лигу советского хоккея. В 1977 году я принял череповецкий «Металлург».
До свидания, я так не могу
— Известен случай, как для вас лично зафрахтовали самолет…
— Это было в 1980 году, когда наш «Металлург», где я был главным тренером, играл с «Торпедо» (Тольятти). За этот сезон у меня было два тяжелых воспаления легких. И как раз после гриппа случилось, видимо, осложнение. Я лежал в туберкулезном диспансере. А тут последний, решающий выезд «Металлурга» в Куйбышев и Тольятти, сезон заканчивается. Мы идем на первом месте с отрывом в шесть очков. Тольятти идет на втором. Я лежу здесь, в Череповце, команда поехала без меня. И получается так, что в Куйбышеве наши проигрывают две игры. И остается разрыв в два очка. И последняя игра в Тольятти. То есть если Тольятти выигрывает два этих спаренных матча, то обгоняет нас и вместо нас получает путевку в первую лигу. А в Тольятти тогда праздновался какой-то юбилей. Миллионный автомобиль, что ли. Понаехала пресса. Видимо, руководство в Череповце почувствовало, что можем проиграть. Ну и начали: давай поезжай как-то туда. Инициатива была заводская.
Я говорю: «Пожалуйста, готов, поеду». А врачи не отпускают, потому что воспаление тяжелое, второй рецидив. В этой ситуации пришлось дать расписку врачам. Здесь нанимают каким-то образом (в то время это очень было сложно сделать) АН-24, делегация, человек пять-шесть с завода, парторги, медсестра с капельницей, и полетели! По дороге посадку сделали в Горьком. И потом на машине от Куйбышева до Тольятти — тоже то еще расстояние для больного. Тяжело я это перенес. По приезде в гостиницу — сразу капельницу, утром — еще одну. А на следующий день игра. У меня положение очень тяжелое. Понятно, что от трудного перелета. И просаживаем матч — 5: 11! А если учесть, что и первую игру — еще без меня — мы в Куйбышеве тоже проиграли, а Тольятти кого-то обыграло, то мы с ними выравниваемся по очкам. Завтра наша очная встреча, а проигрываешь — все, паровоз ушел. Ну мы все досконально разобрали, где как нужно действовать, играть.
А там, в Тольятти, уже празднуют. И судьи поддатые. Помню, судью там чуть клюшкой не огрел по черепу. Он судил с закрытыми глазами, откровенно сплавлял нас. Я ему чуть голову не расколол за такое судейство. Но мы выиграли тот матч 4: 2. В Тольятти, конечно, был траур, а мы так оказались в первой лиге.
— А часто такие критические ситуации приходилось переживать?
— Как думаете, 40 лет работы главным тренером — и что, гладко все, что ли, было? Конечно, бывали радостные и торжественные моменты. Но их меньше, чем тяжелых. Ведь чтобы чего-то достичь, приходится много перед этим набить шишек, где-то друзей приобрести, а где-то врагов, потому что ничто легко не дается. Трудности всегда есть, и в работе с коллективом не все идет гладко: кого-то надо убеждать, кому-то нужно объяснять, кого-то нужно принуждать. И игроков, и чиновничий аппарат, и советников всевозможных. Они ведь не могут все думать как ты. Есть все время оппоненты. Есть пассивные, а есть активные, которые не воспринимают твою позицию. По возможности вставляют палки в колеса.
— Как выходили из таких ситуаций?
— Закрывать глаза на это нельзя, потому что когда ты прячешь голову в песок, значит, ты ничего не добился. И убеждать приходилось, и доказывать. Иногда отстаивать позиции в ультимативной форме. Иногда это заканчивалось тем, что тебе говорили: «До свидания, вы нам не нужны». Так, в Череповце приходилось попадать под увольнение дважды. Когда конфликт назревал, не то чтобы меня увольняли, а я сам говорил: «До свидания, я так не могу». Меня как бы принуждали к этому. Но я не ждал, когда уволят, а говорил: «Раз не хотите…» Оба раза так и было. Хотя можно было, как говорят, пойти на уступки. Но ты тогда уже не сможешь провести линию, которую считаешь нужной. А это значит, что не будет результата. Это моя позиция. Я таким образом и живу, и работаю.
Мое кредо — силовая подготовка…
— Вы авторитарный тренер?
— У каждого человека есть свое мнение, как у игрока, так и у руководителя. Значит, пытаешься убедить, доказать, объяснить, привлечь на свою сторону, чтобы человек понимал и делал. Это касается всех, с кем контактируешь. Если нет в этом отношении какого-то консенсуса, понимания, значит, нужно тогда в пределах разумного применять такие рычаги, как принуждение. И нужно действовать своевременно, твердо или жестко, но не унижая достоинство человека, поставить его в те рамки, которые необходимы для достижения результата. Ну вот как вы считаете, авторитарный я? Ну понимайте как авторитарный. Я считаю, что это жесткий подход, который не терпит каких-то лавирований.
— А как вы вообще относитесь к тафгаям?
— Конечно, есть определенный момент игры, когда нужно иметь такого игрока. В команде нужен такой человек. И у меня в Череповце всегда были такие игроки: Олег (Ляля) Чукин, Валерий (Сантос) Надыршин, Толя Семенов, Андрей Козырев. Уж не говорю про Ижевск. Мне всегда импонировали те игроки, которые могли быть и силовиками, и бойцами. Подбирал себе таких «непромокашек». Но для того, чтобы они были, надо было много работать, пахать. Это было мое кредо — силовая подготовка.
— Говорят, вы сами серьезно занимались штангой?
— Занимался всем: и штангой, и гимнастикой, и атлетизмом пришлось. Потому что все должно быть в совокупности.
Предложения о договорных матчах отметал сразу
— После тренерской деятельности вы стали директором хоккейного клуба…
— Раньше как было? Я и тренер, я и жнец, я и на дуде игрец. Приходилось заниматься и хозяйственной работой, и форму покупать, и деньги пробивать, и на работу устраивать, и тренировать. А потом пришли 90-е годы, перестройка, создание по-настоящему профессионального клуба. Клуб создали, а практики управления еще не было. И все навалилось тут на меня, главного тренера: из профсоюза команда ушла, бухгалтерию пришлось заново заводить, молодежку нам передали, все хозяйство на мне. Я с ума сходил: то всякие звонки, то рабочий бежит в кабинет, то родитель, а ведь еще надо тренировать. Я сказал: ребята, так дальше нельзя, на мне сейчас и команда, и комплектование, и зарплата. Вдобавок нас реорганизовали, прицепили к СБК «Северстали», и появилось много начальников. Я сказал: «Ребята, я так не могу работать. Давайте либо я тренер и нужно вводить должность директора клуба, либо я сам становлюсь директором, но найду тренера вместо себя». Порешили на том, что меня назначили директором клуба, а я пригласил тренировать «Северсталь» Сергея Николаева.
— В бытность вашу главным тренером часто ли поступали предложения сдать игру?
— Бывало. Так, помнится, предстояла нам игра с питерским СКА. А они были на грани вылета из лиги. Проигрывают — и здравствуй, первая лига. Перед игрой все питерские тренеры приехали уговаривать: сдай игру. Я говорю: не могу, мы играем дома, и перед своими болельщиками я ни за что позориться не буду. А питерцы поработали даже с игроками моей команды. Те подходят и говорят: «Владимир Андреевич, нам ведь выигрыш ничего не дает, вообще ничего. В турнирной таблице — мы ни вниз, ни вверх». Пришлось с ними серьезно поговорить. И тот матч мы не проиграли.
Или, например, играли мы как-то с «Магниткой». В тот год они шли на чемпионство и впоследствии его завоевали. Так когда мы приехали в Магнитогорск на матч, высшее руководство комбината просило, чтобы мы отдали игру. Мы отказались. Но все равно проиграли, ибо «Магнитка» была просто сильнее.
— Сильно пытались вами руководить? Было, скажем, такое: вот этого игрока поставь в состав, а этого нет?
— Нет, я это сразу отметал. Как-то один руководитель залез в план занятий: «А зачем тут кросс?» Я ему: «Иди занимайся своим делом, а сюда не лезь». Поэтому среднее руководство предпочитало со мной не связываться.
После хоккея
— После директорства в хоккейном клубе вы 12 лет проработали директором уже футбольного клуба…
— Да, и при мне футбольная «Северсталь» первый и единственный раз завоевала право играть в первой лиге. Пока есть желание, всегда стремишься к результату. И вот вам пожалуйста, первая лига. А потом сели, подумали, а денег на переход дивизионом выше нет. Это просто нереально. Значит, надо отказываться. Да, противники этого решения были. Очень многие спрашивали: зачем отказались? Но не отказались бы, так вылетели бы на следующий сезон и сразу бы убили команду.
— Но после того как вы отказались от первой лиги, команду сразу покинул ее главный тренер Борис Раппопорт.
— Понятно, что тренер хотел дальше поработать, уже в первой лиге, а тут такой облом. А ребята тоже понимали многие: «Я буду в первой лиге, там места мне не будет». Там подход уже другой должен быть. Игроки классом повыше должны быть. Поэтому вместе с главным тренером уехал всего один игрок. Впоследствии мы еще три раза могли выйти в первую лигу. Занимали вторые места, третьи. Но причина, мешавшая нам подняться в лигу выше, все та же — денег нет. Да и команду второй лиги держать было тоже очень сложно. Несколько раз она восстанавливалась из пепла. Начиная с 2008 года дважды распускали команду. Вот, скажем, занимаем третье место в 2008 году и команду распускаем. Причина — кризис. Потом болельщики собирали подписи с просьбой опять восстановить. А команда уже вся разъехалась. Приходилось заново собирать. Наконец собрали. Первый год после восстановления команда занимает восьмое место, а на следующий — уже второе. Проходит еще два года, и опять говорят: нужно распускать команду, содержать ее не можем. Трудные у нас тогда были разговоры с руководством города и учредителями клуба. Пришлось даже судиться по поводу выплат долгов футболистам. Через суд зарплату все-таки выплатили.
— Известно, что нынешний губернатор Олег Кувшинников сам бывший хоккеист и играл у вас в команде.
— В свое время я его взял во взрослую команду из молодежки, с ним персонально целый месяц работал. Олег играл на позиции защитника. У меня он сыграл несколько официальных матчей. А потом я уехал в Новокузнецк, и наши пути как тренера и игрока разошлись.
— Какие отношения у вас с ним сейчас?
— Нормальные. Олег Александрович на 75-летие меня поздравил. Позвонил: «Андреевич, поздравляю. Я много взял от твоего характера».
— После футбольного клуба вам предложили какую-то работу?
— Директором в футбольной школе «Аист». И наши мальчишки стали лауреатами среди учреждений дополнительного образования по Северо-Западу, лучшими среди 22 спортивных школ.
В спортзал хожу несколько раз в неделю. Организм требует
— Вы только весной прошлого года ушли на заслуженный отдых. Чем занимались первым по-настоящему свободным летом?
— Отдохнул, поспал, траву покосил у дома в деревне, с собаками позанимался. У меня два волкодава. Я собак очень люблю. А в детстве разводил и кроликов, и голубей. А еще на танцплощадке в оркестре играл. Раньше шесть раз в неделю танцплощадки были.
— Спортом занимаетесь?
— В свободное время хожу в спортзал. Да, два-три раза в неделю, у меня организм просто требует этого. Если не держать себя в тонусе, то плохо чувствую себя. Поэтому по два с половиной часа ворочаю железо.
— Расскажите о вашей семье: дети, внуки.
— Дочь сейчас работает в Москве. Она окончила наш ЧГУ, а потом в Москве юридический. Работает юристом в правовом департаменте управления МВД по Московской области. Дочь пока не замужем, внуков нет.
Если есть масло в голове…
— Если бы сейчас вам предложили место главного тренера хоккейной команды, вы бы согласились?
— Нет, сейчас нет смысла.
— Почему? Хотелось бы что-то поспокойнее?
— Не в этом дело. Сейчас главный тренер просто обезличен в этой системе. К сожалению, такая ситуация везде. В клубы зачастую приходят непрофессиональные руководители и начинают насаждать какие-то свои идеи, которые просто противоречат здравому смыслу. Я под таким руководством работать не хочу.
— А если бы все сложилось идеально, в том числе и руководство нормальное, адекватное, то чувствуете ли вы силы принять команду?
— Для меня все понятно, что делать нужно, как нужно работать. Тут не надо ничего изобретать, потому что опыт есть. Если, как говорят, есть масло в голове, то опыт туда всегда придет. Другое дело — опыт не появляется, когда берешься не за свое дело и не знаешь, что делать. Понятно, что и в хоккее, и в футболе схема управления командой примерно одна и та же. Главное, чтобы тренер и руководители были профессионалами и действовали в одном направлении, а не как лебедь, рак и щука. Тогда и результат будет. Но это надо уметь организовать.
Эдуард Абрамов