Дмитрий Санакоев, директор Спасательной службы Череповца: «Спасателем я стал еще в армии». Интервью

— Я родился в Череповце. Жили мы на улице Кравченко, 3, поэтому учиться пошел в 22-ю школу. Из детских воспоминаний приходит на ум, как я потерял калошу, возвращаясь домой из продленки. Знаю: будут ругать. Пошел искать… и потерял вторую. Два часа я по колено в снегу в темноте искал калоши, но обе нашел. Мама потом рассказывала, как с этими калошами, зажатыми в руках, пришел к ней на работу и даже пальцы не мог разжать. Еле, говорит, эти калоши у тебя отобрали. Потом мы переехали на бульвар Доменщиков, и в конце первого класса я перешел в родную 12-ю школу. И до десятого класса там отучился. Учился, в принципе, неплохо. Тройки иногда проскакивали, но это было редко. Любил математику, геометрию, алгебру. С русским и литературой тоже проблем не было. Тяжеловато было с физикой, так как очень часто менялись преподаватели. Вообще, учеба мне давалась довольно легко, особо я не напрягался. Занимался спортом, волейболом. С ребятами во дворе успевал похулиганить. Даже бывал на учете в комнате милиции: за то, что мы лазили по подвалам.

— Похоже, вы учились там в одно время с Алексеем Мордашовым и Олегом Кувшинниковым?
— Да, они были постарше меня на пару-тройку лет. Я их обоих прекрасно помню по школе. Помню, Кувшинников учился в спортивном классе, а Мордашов жил в соседнем дворе на улице Ленина. Общаться мы особо не общались, мы ж для старших парней были мелюзга. А ученики спортивного класса для нас самих были вообще боги. Там учились такие здоровые ребята, как Олег Александрович! После окончания школы я поступил на вечернее отделение местного политеха. Но учиться не стал, ушел во второе училище на оператора-вальцовщика прокатных станов. Почему не стал? Даже не знаю. Дело молодое — решил, что пойду в армию.

— Какая была ваша первая профессия?
— Первую профессию получил на флоте, где служил. Меня определили в аварийно-спасательную бригаду Черноморского флота водолазом-глубоководником. И в принципе, вся дальнейшая моя жизнь и была связана с этим. После службы я пошел работать в «Гидроспецфундаментстрой» тоже в качестве водолаза. Там отработал год, затем перешел на малое предприятие. Тогда, в перестроечную пору, они были модными. Предприятие называлось «Бриз», и там водолазом я отработал уже лет девять. На территории судоремонтного завода мы занимались обслуживанием судов. А потом, когда все эти малые предприятия в какой-то момент закончили свое существование, я в 1998 году устроился в спасательную службу. С тех пор здесь и тружусь.

Правда, был еще опыт, когда я на девять месяцев уходил в загранплавание. Тогда с деньгами было тяжело, я только начал строить квартиру, а на флоте были заработки побольше. За это плавание я заработал на квартиру, тогда еще так можно было. Я шел именно с этой целью. Работал в основном на Балтике. Ходили в загранку на частном «Волго-Балте», обошли все Балтийское море, вплоть до Дании.

— Потом решили все-таки не оставаться на флоте?
— Да. Задачу, которую я перед собой поставил, я выполнил, и больше меня там ничто не держало. Все-таки тяжело по несколько месяцев не видеть семьи, детей. Поэтому я по-быстрому списался с флота и пошел на «спасалку».

— И все же по образованию вы кто?
— Я окончил Череповецкий государственный университет. Получил специальность «инженер-строитель». Кстати, мама у меня тоже была строитель. И супруга — строитель. С ней мы познакомились на подготовительных курсах в институте.

— То есть вы и учились потом на одном курсе?
— Но она младше меня на четыре года, так как она поступала после школы, а я — уже отслужив в армии. Она поступила на дневное отделение, а я на вечернее. Ибо надо было кому-то работать в семье.

Князь Черной скалы

— Вы как носитель истинно осетинской фамилии стараетесь ли соответствовать своим историческим корням?
— Признаюсь, нет. Отец у меня осетин, он служил здесь, а мама местная, русская. Я родился в Череповце. Родители разошлись, когда мне было всего шесть лет, поэтому никаких осетинских традиций потом в нашем доме не было. Соответственно, и мне они переданы не были. Я живу как русский человек, коренной череповчанин.

— А были на исторической родине?
— Пару раз. Ездил проведывать отца — он вернулся в Южную Осетию. Там живет и родня по отцовской линии, но общаемся мы редко.

— Кстати, о родне. Санакоевых в Осетии довольно много. Причем среди них есть известные писатели, драматурги, ученые, спортсмены. Был даже премьер-министр Южной Осетии Дмитрий Санакоев. Он не является вашим родственником?
— Нет, это просто однофамилец. Санакоевы — одна из основных фамилий в Осетии. И насколько я знаю, у них есть даже свое сообщество, они между собой общаются. Санакоевы звонили мне из Москвы, из Вологды, приглашали на съезд Санакоевых, но я в то время, к сожалению, поехать не мог.

— А происхождение своей фамилии знаете?
— Увы, нет.

— Тогда позвольте вам рассказать. Естественно, она произошла от имени Санак. Оно, в свою очередь, является вариантом имени героя нартского эпоса — Сайнаг. Это имя представляет собой трансформацию титула хана Батыя — Саин-хан («славный хан»). Само же имя Сайнаг переводится на русский язык как «князь Черной скалы». Так что, возможно, это ваш предок.
— Я знаю, что осетины — это народ, который всегда воевал, они были наемниками. Все государства старались иметь в своей армии воинские части, состоящие из осетин.

— Большая у вас семья? Есть у вас братья, сестры?
— У мамы я один. Но у нас очень дружная семья по маминой линии: у нее шесть сестер и два брата, а у них, в свою очередь, тоже много детей. То есть у меня много двоюродных братьев и сестер, мы с ними дружно общаемся, они мне практически родные. У меня два сына. Старшему, Евгению, двадцать пять, младшему, Игорю, шестнадцать. Игорь еще школьник, а Евгений окончил вуз в Санкт-Петербурге, отслужил в армии и живет во Всеволожске под Питером. Работает в интернет-компании. Жена Наталья работает на стройке, тоже в руководящей должности.

Работа интересная и благородная...

— Спасатели входят в список стрессовых профессий…
— Да, это достаточно нервная, стрессовая профессия, переживаний, связанных с ней, много. Нервное напряжение ощущается порой довольно сильно. И со временем к нему не привыкаешь. И сейчас, когда я работаю уже руководителем, ответственность за ребят накладывает дополнительное напряжение.

— Вы считаете, что работать руководителем спасателей тяжелее, чем спасателем?
— Конечно. Работая просто спасателем, ты отвечаешь за свой определенный участок, а здесь ты ответственен за все. Это гораздо сложнее. Пройдя все ступени, я могу это сказать. Ведь я поработал сначала водолазом, потом спасателем, потом водолазным специалистом, поработал начальником водно-спасательного отряда, заместителем директора, вот теперь директором.

— Что в вашем характере есть, что позволяет держать удар?
— Даже не знаю. Но наверное, умение брать на себя ответственность. В определенных моментах необходимо уметь принимать решение и отвечать за свои действия.

— Вы приверженец строгой субординации на службе или считаете, что спасатели — это своего рода семья?
— Очень строгой субординации у нас нет. Руководителя должны уважать, но все равно мы семья. Я могу выехать с коллегами на любые поисковые работы. Всегда так поступаю и раньше поступал. Стараюсь быть в курсе их семейных дел, того, что происходит дома.

— Вы для подчиненных друг или начальник?
— Естественно, что определенная субординация должна быть. Панибратских отношений у нас нет: есть какие-то грани, которые, я считаю, подчиненным переходить нельзя. Это однозначно. Но в то же время я не деспот. Всегда стараюсь в любом вопросе найти компромисс: рубить сплеча нельзя. Иногда необходимо проявить и определенную жесткость. С кем-то даже приходится расставаться. Это, считаю, нормальная практика руководителя.

— Расскажите самые запомнившиеся случаи из спасательной практики.
— Самые сложные случаи — это когда что-то случается с детьми. Они оставляют самый большой отпечаток в памяти. И ребята мои тоже потом долго вспоминают такие вещи, все очень переживают. Это очень тяжело. Особенно гибель детей.

— Стресс как снимаете?
— Спасатели работают сутки через трое, поэтому снять усталость можно по-разному: кто-то спортом занимается, кто-то на огороде, кому-то помогает общение с семьей. То есть в семейных делах они все равно разгружаются. И вот опять же — чем отличается руководитель от обычного спасателя? Я и начальники отрядов должны быть в боевой готовности каждый день. Мы постоянно живем с этим. Заработки у спасателей небольшие, поэтому они практически все подрабатывают. Всем нужно семьи содержать. Работа сама по себе, конечно, интересная и благородная. Из-за этого текучки у нас практически нет. Очень редко освобождаются места, по объективным причинам: кто-то на пенсию уйдет, кто-то медкомиссию не пройдет. Наоборот, очень много желающих устроиться к нам.

— Вы комфортно чувствуете себя в руководящей должности?
— Сложный вопрос. Иногда мне кажется, что лучше бы я руками поработал. Но в принципе, чувствую себя вполне комфортно. Какого-то дискомфорта не ощущаю. Просто я уже, пройдя все этапы этой профессии, созрел и для руководящей должности. Моментами бывает, что хочется сказать: пойду-ка я обратно в обычные спасатели, там головной боли поменьше. Но по большому счету я доволен своей работой и менять ее, даже переходить куда-то выше, не собираюсь. У нас одна из лучших на Северо-Западе спасательных служб. Считаю это и своей заслугой тоже. Своей и всего нашего коллектива.

— В социальных сетях вы состоите в спортивных группах. Вы болельщик? Занимаетесь спортом?
— До армии я серьезно занимался волейболом. Играл за одну из череповецких команд. Был вообще спортивным человеком, со спортом дружил: поигрывал и в футбол, и в хоккей.

— Также видел, что вы состоите в группе «Загородный дом»...
— Да, у меня есть дача. Находится она в Вичелове. Место меня устраивает. Году в девяносто первом я купил участок, там стоял лес. Пришлось все расчищать, подготавливать. Дом построил своими руками, так что это мое производство. Огорода как такового у нас нет. Дача у нас для отдыха. А огород держит моя мама. Он в Нелазском, на ее родине. Я туда езжу помогать: мама сажает картошку, огурцы, помидоры.

Об увлечениях

— Чем еще увлекаетесь в свободное время? Рыбалка? Охота?
— Я не охотник. Был на охоте всего раз или два по приглашению друзей. Она отнимает много времени, а у меня его дефицит. А вот рыбалка мне нравится: люблю и зимнюю, и летнюю. Есть у меня лодка. Правда, в это лето еще не приходилось выбираться. Опять же не хватает времени. Даже в выходной появляются какие-то другие заботы… Еще люблю в лес ездить. За грибами. Ягоды собирать не люблю: слишком муторно. Их легче купить, чем сидеть собирать. Еще путешествуем с женой по мере возможности. Стараемся уехать подальше от города. Потому что если остаться в Череповце, то отдохнуть будет невозможно. Ездим чаще всего за границу. В этом году были в Португалии: решили съездить к океану. Сами заказывали билеты и гостиницу через Интернет. Получилось не дороже, чем в ту же Турцию слетать. Одиннадцать дней мы втроем с женой и ребенком жили в Португалии. В принципе, хорошо отдохнули. Самое главное — из Череповца в отпуске надо уезжать, чтобы голова отдыхала.

— Существует стереотип: мужчины с кавказскими корнями хорошо готовят. Вы умеете готовить?
— Только «стандартные», нетрудные в приготовлении блюда. Могу пожарить картошку, котлеты. Шашлык сделать? Тоже сделаю. Супы не варю. Кашку сготовлю. Приготовлением пищи дома занимаюсь не я.

— А как относитесь к хорошим винам?
— Хорошие вина, конечно, люблю. Предпочитаю сухие. Например, когда мы отдыхали в Крыму, мне очень нравились местные инкермановские вина. Мы покупали их прямо на заводе.

— Длинные, красивые тосты говорить умеете?
— Не умею. Как-то довольно ровно отношусь к тостам. Иногда случается отмечать что-нибудь в компании с кавказцами, они как начнут тосты говорить! Я так точно не могу. Я же воспитывался в русской среде, и мне не привилось ничего кавказского.

Эдуард Абрамов