«Вот во времена СССР была система образования!» - с тоской вздыхают современные родители . Обычно после этого идет перечисление отличий между тем, что было «тогда» и стало «сейчас», и чем дальше идут реформы, тем плачевнее представляются их результаты.
Наш корреспондент поговорил с председателем конфликтной комиссии Родительского совета Череповца Ириной Румянцевой о грядущем ЕГЭ, стоимости подготовки школьника и о том, почему мелкие уголовные элементы знают русский язык лучше полицейских.
Семья и школа
— Ирина, что такое Родительский совет, и зачем он нужен?
— Он был создан не так давно — в конце прошлого года, а работать начал в этом. Наша основная цель — наладить связь между детьми, родителями и школой. Потому что сейчас система образования сложилась таким образом, что дети в ней сами по себе, родители — сами, и школа сама по себе. Образование меняется, сейчас совсем другие требования, чем, скажем, 20 лет назад. Чтобы понять, как оно меняется и что с этим делать, Родительский совет и был создан. Нам, активным мамам Череповца, небезразлична судьба наших детей.
— У вас только мамы?
— Пап немного, но они тоже есть. Многие отцы все-таки до сих пор считают, что зарабатывать деньги — достаточно для воспитания детей.
— Неужели система образования так изменилась, что потребовался даже общественный орган для связи между учениками, родителями и школой?
— Допустим, учитель ведет урок. Самое главное для него — увидеть реакцию детей. Он чувствует, что его понимают, и тогда ведет урок дальше. Точно так же система образования должна чувствовать, что идет по правильному пути.
— Мне 38 лет, и в мое время учитель — это был учитель! А сейчас? Это просто человек, который оказывает образовательные услуги?
— Увы, именно в такие рамки нас поставило государство. Сейчас школа — это образова тельное учреждение, которое поставляет услугу. Если случается конфликт, до родителей нужно донести, что и они могут оказаться неправы. Конфликты возникают не между ребенком и школой, а между родителями и школой. Да, раньше отношение было другое. Ученики думали, что учитель и в туалет-то не ходит. Сейчас родители — это другое поколение, отчасти в свое время упущенное.
— Помните, недавно в Череповце был конфликт, когда учительница музыки якобы била детей и совала им под нос меловую тряпку?
— Сейчас учитель не может повысить голос на ребенка, не говоря уже о каком-либо рукоприкладстве. Но! Бывают ситуации, когда на самом деле не знаешь, как себя вести. Иногда учителя просто стараются не замечать их, чтобы не провоцировать конфликт.
Оценка или знание?
— Вы ведь сегодня ходили на пробный ЕГЭ?
— Да. Мы вместе с другими родителями выполняли задания по русскому языку. На тест нам дали всего 30 минут. И я вам скажу, что это тяжело! Без подготовки очень трудно. Пока вчитываешься в задания, пока это все обдумываешь… А ведь со времени окончания школы у многих прошло так много времени. Писать «лишь бы как» не хотелось, потому что стыдно не знать русский язык. Да и сама процедура достаточно стрессовая: мы проходили через металлодетекторы. С собой не должны были брать ничего постороннего. Раньше средства связи просто оставляли за пределами класса. По новому закону сотовые телефоны, планшеты, ноутбуки и даже электронные часы со встроенным калькулятором нельзя заносить на территорию школы — за это с экзамена снимают сразу!
— ЕГЭ — это нужное дело?
— С одной стороны — это удобно. Это не экзамены. Поэтому психологически для ребенка должно быть проще. Меня больше беспокоят даже не 11-е, а 9-е классы. В девятом классе сейчас пишут ГИА (государственную итоговую аттестацию — Прим.Ред.). Я сама как преподаватель системы профессионального образования скажу, что раньше к нам поступали по экзаменам. А теперь по ЕГЭ. Его итоги объективнее. Бывает, что дети, имеющие слабую подготовку, приходят с неплохими аттестатами. А ребята, закончившие сильные школы, с хорошей базой знаний могут иметь в аттестате тройки.
— То есть получается, что ребята из сильных школ получают плохие оценки, так как школа мощная, а те, кто учится в слабых школах, получают «4» и «5» только потому, что хорошо выглядят на фоне остальных?
— Именно. Некоторые родители переводят детей в сильные школы, чтобы они получили хорошие знания. А в итоге школьники выходит оттуда с тройками. Если бы остались в прежней школе — получили бы пятерки.
— Оценки перестали соответствовать уровню знаний?
— Да.
Если в школе конфликт
— Ваша конфликтная комиссия рассматривает спорные ситуации и выдает рекомендации на экзаменах? Вы реально можете решать такие проблемы?
— В случае с ЕГЭ существуют апелляционные органы. Если есть претензии к организации ЕГЭ, ребенок подает жалобу, не выходя из школы, потому что по закону, как только он вышел из здания, претензии уже не будут приниматься. А по поводу результатов — там тоже есть апелляционная комиссия. Мы рассматриваем разногласия между детьми и образовательным учреждением.
— И что это значит?
— Бывает, к нам приходят и говорят — некий ребенок мешает учиться. Так, стоп! Но ведь это такой же ребенок, как и ваш! Он ходит в школу, справляется с учебной программой. На каком основании мы его уберем из школы? Иногда достаточно, чтобы родители находящихся в конфликте детей просто поговорили друг с другом.
Цена знаний
— А финансовые претензии бывают?
— Конечно. Например, детский сад собирает деньги. Если есть непонятно на что взимающиеся поборы — обращайтесь в управление образования. Но сейчас без финансовой помощи родителей образование, увы, не выживет. Поэтому многие школы и садики пришли к созданию некоммерческих организаций. У них есть специальный счет. Деньги со счета списываются, и всегда можно проследить, сколько и куда ушло.
— А сколько сейчас стоит, например, пятиклассник для родителей?
— Пятиклассники чаще всего живут в своем районе, и на проезд давать им денег не нужно. Питание — 150 рублей в неделю. Форма? В 2000 рублей можно уложиться. Все зависит от родителей. Можно спортивный костюм купить за 800 рублей, а можно за 8000. Учебники бесплатны. Разве что в первых классах все пособия покупаются: рабочие тетради и атласы приобрести все-таки придется.
— Неужели школьники читают бумажные учебники?
— Работа с литературой — важная составляющая учебного процесса.
— Так ведь в Интернете есть все — бесплатно и в любых количествах!
— Ну да. Дома — да. Но на уроке они работают с учебником. Я — учитель географии, без учебника и атласа — никуда.
Куда идем?
— Все-таки, возвращаясь к ЕГЭ… С ним сейчас проблем разве уже не возникает?
— Раньше — когда только вводили ЕГЭ — бывали конфликты. Сейчас родители и дети к ЕГЭ привыкли. Их к нему готовят! В 10–11-х классах идет натаскивание на ЕГЭ. Не подготовка, не усвоение знаний, а именно натаскивание и отрабатывание навыков до автоматизма. И в младших классах контрольные в виде тестов все чаще встречаются. Вот есть, например, тесты по изобразительному искусству. Там вопросы типа: «Изображение русской женщины чаще всего в какой одежде встречается: в кафтане или сарафане?»
— И даже не предполагается, что дети должны были бы видеть какие-то картины? В реальности они могут и не знать ни одного художника…
— Вроде того. Знания, которые дают в школах, — базовые. Как базовая версия Windows — вроде и работает, а возможностей никаких. Или базовая комплектация автомобиля. Раньше на музыке пели. А теперь такого нет. Все в теории. Сейчас дети вообще не читают. А раз не читают, то и не пишут. А раз не пишут, то и правил языка не знают, и почерк у всех ужасный. Будет примерно так лет через 100: 5% населения будут знать русский язык и будут за деньги помогать остальным 95% во всем, где нужно знание языка. А те, кто знают информатику, будут продавать свои знания в этой сфере тем, кто понимает в языке.
— И что — не спастись нам уже?
— Знаете, как-то моих учеников допрашивали по уголовному делу. Один из них проходил как подозреваемый. Там же после составления протокола нужно его прочитать и написать: «С моих слов записано верно. Мною прочитано». Мой ученик нашел у полицейского три ошибки в протоколе и указал на них майору. Майор исправил ошибки, и только после этого ученик подписал протокол. Так что, может, не все еще потеряно?
Сергей Мешков
| Ирина Румянцева — родилась в селе Воскресенское Череповецкого района. Отец — военный. В 1981 году семья переехала в Вологду, где Ирина закончила школу и ВГПУ. Взяла распределение в Череповец, по ее словам, «шокировав всех» переездом. Работала учителем в вечерней школе. Сейчас преподает в ЧЛМТ — географию, биологию, естествознание. Председатель конфликтной комиссии Родительского совета Череповца. Сыну 12 лет. |