Школа открытости. Какие проблемы волнуют вологодских учителей

Часов больше, «выхлоп» — меньше

 — Светлана Вадимовна, нашу систему образования в последнее время нередко критикуют: мол, повышали, повышали зарплаты педагогам, а лучше не стало. В чем причина?

 — Дело в том, что очень распространено примитивное, так скажем, понимание работы педагога: учитель провел 45 минут урока, и все, он свободен. Человек, который хотя бы раз побывал в школе на практике, а еще лучше — поработал сам, знает, что плюсом к урокам идет подготовка, проверка письменных работ, изучение дополнительных материалов. А если есть еще и классное руководство, то — выходы в семьи, воспитательная работа. Формальное количество часов можно смело умножать на два, и при 18 часах нагрузки у педагога в реальности примерно 36-часовая рабочая неделя. Так что труд работников образования всегда недооценивается.

Сейчас нам говорят, в том числе и губернатор области заявил достаточно категорично: повышайте производительность труда. На 30%, а лучше — вдвое. Но как, например, учитель может повысить вдвое производительность труда? Взять в два раза больше часов и готовиться к ним вдвое меньше времени? Не секрет, что многие люди и так возмущаются работой учителей — ушли какие-то доверительные отношения, даже просто немного позаниматься с ребенком — не допросишься. Но что вы хотите? У учителя куча отчетности, электронные дневники и журналы, ему уже с детьми лишний час не пообщаться. А механическое «повышение производительности» приведет только к снижению качества работы.

 — Тем не менее, после майских указов Владимира Путина, с 2012 года, зарплаты в образовании все-таки начали подниматься?

 — Теперь нужно контролировать, чтобы повышение шло правильными путями, не просто по желанию руководителей. К примеру, когда увеличили фонд стимулирующих выплат, этот путь как раз потребовал наибольшего контроля. Нужно гласное и открытое распределение выплат при участии профсоюзных комитетов, и мы стараемся за этим следить. Возможно, проще было бы повысить оклады, но правительство области нам постоянно говорит, что денег, чтобы сразу поднять оклады всем бюджетникам, просто нет.

И еще один момент: фонд оплаты труда у нас зависит от норматива подушевого финансирования. Проще говоря, деньги «следуют» за учеником. В результате люди с одинаковой категорией и примерно равным уровнем преподавания получают совершенно разную зарплату, в зависимости от того, сколько детей учится в школе.

Гибнущее село

 — Обратный пример: зарплату педагоги получили, но в ответ нарвались на волну сокращений и оптимизаций. Показательна история со школьными психологами: после известного ЧП с «московским стрелком» все вдруг вспомнили, как важна психологическая помощь, а специалистов-то и нет — остались одни совместители!

 — Да, еще в 2009 году, когда пошла массовая волна сокращений, говорилось о том, что психологи — медицинская услуга, и школы не должны этим заниматься. Тогда был действительно нанесен ущерб этой сфере. Прошло несколько лет и, как у нас часто в стране бывает, начинаем это направление восстанавливать. Все-таки психолог в школе может увидеть проблемы ребенка и помочь даже раньше, чем родители.

 — Еще один момент — оптимизация сельских школ. Не говоря уж о самих учителях и их трудоустройстве, вам не кажется, что мы в результате получим вымершую деревню, о которой разве что Никите Михалкову душераздирающее кино снимать?

 — Очень болезненная для нас тема. Лично я была инициатором того чтобы обсуждать ее на уровне департаментов сельского хозяйства, лесного комплекса — всех, кто должен быть, по идее, заинтересован в сохранении села, его инфраструктуры. Но что поразительно — поддержки у них мы не нашли! Представители сельского хозяйства, например, сказали: мы поддерживаем сохранение школ там, где есть перспективное хозяйство. Но перспектива — неоднозначное понятие, сегодня она, в зависимости от конъюнктуры рынка, есть в одном месте, завтра — в другом. Так что тема оптимизации недооценивается очень многими, особенно теми, кто работает в реальном секторе экономики. Какая инфраструктура села, какое привлечение молодежи, если нет в ближайшем доступе школы или, того хуже, ребенка предложат отдать в интернат?

Сельские школы можно оптимизировать в разумных пределах — если в радиусе 5–7 километров есть действительно сильное учебное заведение, и школьный автобус может объехать всех за полчаса. Но когда школа за 20 километров, а то и за 40… До этого все нормально работало, а тут будут возить детей, и денег потратят даже больше, чем раньше — никакой логики в этом нет.

Мы и Европа

 — Впереди — майские праздники, с какими лозунгами выйдут на демонстрацию профсоюзные работники?

 — Наши главные лозунги — прежние: достойный труд, достойная зарплата. Это не акция протеста, скорее, наоборот, день консолидации.

 — Честно говоря, у меня не раз возникало ощущение, что наши профсоюзы слишком, даже чересчур, лояльны, слишком привязаны к действующей власти…

 — Полный «одобрямс» от профсоюзов все же не звучит, в наших переговорах с властью достаточно много критики. Просто считаем не совсем правильным нагнетать ситуацию и везде заявлять, что мы против. Опять же, сказывается наследие советского времени, где профсоюзы очень долго не были протестным движением. У людей, хотя времена изменились, остался стереотип — они продолжают приходить за путевками на отдых, по поводу очереди на жилье.

 — С чем, в таком случае, в наше время стоит идти в профком?

 — Сейчас профсоюз выполняет главную функцию — переговоры с работодателем и защита прав. Смотрим, чтобы правильно был заключен трудовой договор, чтобы человек получал реально то, что он зарабатывает, чтобы правильно оценивалась квалификация. Очень часто сталкиваемся с вопросом о выходе на досрочную трудовую пенсию — почему-то пенсионные органы постоянно вычеркивают из стажа те или иные моменты.

 — И все-таки, к примеру, в Европе к профсоюзам прислушиваются куда больше. Почему так происходит, на ваш взгляд?

 — Причин много, большую роль играет историческая традиция. Посмотрите, какой путь прошли профсоюзы в Европе. Там власть уже, можно сказать, приучена соблюдать права профсоюзов. Проходят демонстрации, и никто никого не разгоняет, полиция ведет себя очень уважительно. И самое удивительное — за людьми признается право митинговать и бастовать! Никто не возмущается, нигде в прессе никого не поливают грязью и не клеймят. У нас же все это воспринимается как априори незаконное, пусть даже такая борьба идет в рамках закона и Конституции. И еще — даже трудовые споры в коллективе часто перерастают в личностные конфликты. Мы все чрезвычайно обидчивы, в том числе это относится и к власти. Это говорит о незрелости общества, о неумении спорить, вести конструктивную дискуссию. Когда будет понимание того, что каждая сторона имеет право критиковать кого бы то ни было без перехода «на личности», тогда будет и реальная совместная работа — общества, власти, профсоюзов.

Досье: Светлана Павлушкова родилась в 1968 году в Вологде. Выпускница исторического факультета вологодского пединститута, дипломная специальность — учитель истории и обществоведения. 10 лет работала по специальности 21-й школе Вологды, затем — в отделе образования Вологодского района. С 2005 года — в областной организации профсоюзов. В декабре 2009 года избрана председателем областной организации профсоюза работников образования и науки.

Олег Нечаев