Череповецкая журналистка, стала звездой российского канала. В юности подруга с даром провидицы предсказала Ане Лазаревой: «Вижу тебя на Первом канале». С Москвой и большим телевидением угадала, промахнулась лишь в «кнопке».
Уроженка Урала, проведшая детство и юность в поселке Шексна и сделавшая первые профессиональные шаги в Череповце, несколько лет отработала на телеканале РБК и в программе Сергея Брилева на «России», а сегодня читает экономические новости и ведет аналитические программы на канале «Россия-24». Биржевые известия в ее улыбчивом и звонком исполнении не наводят скуку, а страшное слово «кризис» не пугает. «Все будет хорошо», — так и светится в ее глазах. Истоки будущей профессии можно отыскать еще в детстве Анны, которое было отдано кружкам и секциям. Одновременно она занималась танцами и дискутировала в историко-политическом клубе. А сегодня рассказывает о сложных темах с изяществом балерины. Мы сидим с Анной Лазаревой в кофейне в центре Москвы. Я по совету собеседницы пью ее любимый кофе и слушаю рассказ о ее жизни. В которой, как в чашке кофе, хватало и горечи, и сладости, и кремовых сливок.
«Я НЕ ВОЛОГОДСКАЯ, Я УРАЛЬСКАЯ»
— Вы дважды меняли время и место нашей встречи. Теперь понятно, почему телеканал «Россия-24» называется именно так… Из-за круглосуточной занятости его сотрудников. Много работы?
— Работы много, но, к счастью, я провожу на ней не 24 часа. Наш график мне, вообще-то, нравится. Неделя через неделю. Неделю работаем, неделю отдыхаем. Когда работаю, домой приезжаю только поспать, загруженность полная. Но потом приходит свободная неделя, на которой и делаются все личные дела. Я стараюсь уехать из Москвы на это время.
— В жаркие страны или на дачу?
— Нет, чаще в разные страны, не обязательно жаркие
— А в родные края как часто приезжаете?
— Вы имеете в виду Череповец? Примерно раз в месяц. Вы назвали Вологодчину моими родными краями, но это не совсем так. Наша семья родом с Южного Урала, из Оренбургской области. И я считаю, что моя родина там. Несмотря на то, что с четырех лет живу в Вологодской области.
— Уральцев, как и сибиряков, называют отдельной нацией. Зов крови?
— Не только. У северян и уральцев, как мне кажется, разный менталитет. И уральский мне ближе. Северные люди более замкнутые, сосредоточенные, даже голоса более тихие. Ощущается и какая-то зацикленность на себе. Я приезжаю к бабушке в Оренбургскую область и вижу, что люди часто не закрывают дверь в дом, когда уходят.В Вологодской области я слабо могу представить себе такое. Но Вологодчину я тоже очень люблю. Там я прожила большую часть жизни, там живут мои родные и друзья, там я делала первые шаги в работе.
— Кстати, про первые шаги. В детские годы в какие кружки и секции вы ходили?
— В самые разные, их было много. Начиная с театрального и заканчивая кружком английского языка, географическим и историко-политическим. А еще ходила в музыкальную школу, занималась танцами, шитьем… Легче назвать, куда я не ходила.
— Судя по тому, какую вы профессию выбрали, историко-политический кружок был самым полезным?
— Он, действительно, мне много дал, расширил кругозор. Он работал при школе, и на наших встречах ученики, учителя и даже представители местного политического бомонда обсуждали текущую ситуацию в стране и в мире. Готовили доклады, спорили, искали истину, хоть, говорят, в спорах ее не найти. На таких встречах я чувствовала себя в своей тарелке. У меня в семье был свой политический мини-клуб. И единоличным председателем был мой папа.
— Как проходили «заседания»?
— Дискуссии разворачивались чаще всего перед телевизором. Папа вечерами смотрел новости по всем телеканалам, я старалась не отставать. Мы были в разных «весовых категориях»: папа по профессии судья, начитанный и образованный человек, а я в ту пору хотя и была невелика, но мнение свое имела и старалась его высказать. Знаете, я и пошла в этот историко-политический клуб, чтобы подтянуть знания и переспорить папу.
— Сейчас во время ваших приездов споры продолжаются?
— Случаются иногда, но стараюсь их гасить, ведь домой я приезжаю ненадолго и не за этим.
«На прослушивание пришла в кофте с огромным жуком»
— От Урала до Вологодчины далеко, и вы приехали в Шексну с родителями. А от Шексны до Череповца близко, но это был первый самостоятельный переезд. Сложно было на него решиться?
— Очень сложно. Я всегда хотела уехать из Шексны, но мне было трудно оторваться от семьи. Я даже не думала, что будет так сложно. И дело не столько в одиночестве, сколько в людях, которые окружали меня на моей первой работе в Череповце. В то время мне впервые пришлось столкнуться с жестокостью, трусостью, непрофессионализмом. Имен называть не хочу, эти люди до сих пор работают.
— Как произошло вливание журналистику?
— В моей жизни было много случайностей… или, лучше сказать, стечения обстоятельств… и они оказывали огромное влияние на мою жизнь. Как-то раз по радио «Трансмит» я услышала о наборе журналистов в службу информации. В то время я уже работала юристом, но себя в этой профессии не видела, хотя и окончила юридическую академию. Вопреки ожиданиям, профессия оказалась очень скучной и, что называется, не мое… Но вера в чудо оставалась. Принца на белом коне не ждала, но себя принцессой считала, это точно (улыбается). Так вот, я услышала объявление на «Трансмите»… Что такое журналист и служба информации, я представляла весьма приблизительно. Но я поехала, причем без особых раздумий. Взяли меня не сразу, я какое-то время стажировалась, но в итоге получила работу. За настойчивость, наверное.
— Как произошел переход на телевидение?
— (Задумывается). На радио я попала в очень конфликтный отдел, о котором остались не лучшие воспоминания. У меня там была подруга Наташа Григорьева, которая утешала и подбадривала, мы до сих пор близко общаемся. После очередного непростого дня мы шли с Наташей с работы на автобусную остановку. Я была расстроенной, молчала. А она меня утешала. Сказала: «Радио — это не твое, я тебя вижу на Первом канале». Мое лицо вытянулось от удивления: какое телевидение, я радиожурналист. И тут она останавливается и произносит: «Как скажу, так и будет». Я уехала на выходные к родителям и, переключая каналы, наткнулась на объявление о наборе на областное телевидение. Требовалось высшее профессиональное образование и опыт работы на ТВ. Ни того ни другого у меня не было. Но в понедельник я рассказала об объявлении Наташе, и она потащила меня на кастинг. Я упиралась, и было отчего: вид мой был, мягко говоря, не эфирный — в джинсах и кофте с огромным майским жуком. Плюс ни капли макияжа. В фойе телевидения было много претенденток в деловых костюмах и с боевым раскрасом.
Мы с подругой попросились вперед, так как сбежали с обеда и время поджимало. В кабинете было человек пять с серьезными лицами. Без энтузиазма в голосе они начали со мной «собеседовать». Спросили, сколько в области районов, кто губернатор, какие ключевые события ожидаются. Почти год на радио, где каждый из нас был человеком-оркестром (корреспондент, редактор, продюсер и ведущий в одном лице), не прошел даром — я отвечала правильно. Потом «под белы рученьки», провожаемую удивленным взглядом моей Наташи, меня повели в студию, читать суфлер. Но решение они уже приняли. Мне сказали: «Ждем вас завтра на работе». Вскоре я дебютировала в качестве ведущей новостей.
«Когда умер Cтив Джобс, я плакала»
— А когда в Москве сказали «ждем вас на работе»?
— На четвертом году работы на экране. Показаться московским телевизионщикам получилось благодаря стажировкам, на которые я приезжала. Сначала пришла на РБК, причем не ведущей, а редактором.Тут меня снова тестировали, но уже более жестко. Спрашивали уже не про районы области, а про дело ЮКОСа и прочие актуальные тогда темы. Или «экзаменатор» произносил какую-нибудь фамилию и спрашивал: кто это? Я показала неплохой результат, помогла опять же папина «закалка». Да и к тому времени я и сама много читала и смотрела и была подкована по широкому спектру политических и экономических тем.
— Потому что интересно или для работы нужно?
— Мне это действительно интересно и с каждым годом становится все интереснее. Я уже вижу глубже. И все чаще ловлю себя на мысли, что я на своем месте.
— Для вас политика и вообще новости о глобальных мировых событиях — рабочие инструменты, игры разума или какие-то эмоции вы испытываете? Например, во Франции сменился президент - ушел Саркози, пришел Олланд. Лично для вас это имеет значение?
— (Задумывается.) В данном случае вряд ли. Но когда умер Стив Джобс, я плакала. Помню, мне позвонили ночью. Я с вечера готовила материал на утро. Каждый день наш отдел готовит монотему, которая идет в рамках новостей. То есть о каком-то важном событии мы рассказываем не сидя за столом. Ведущий стоит, ходит, показывает. Эфир получается более живым. В то утро мы срочно поменяли одну тему на другую, за какой-то час переписали текст, заказали графику. Все это в авральном режиме, но именно в такой момент понимаешь, что значит фраза «мы делаем новости». Чудом успели. И уже на подходе к студии, из которой я должна была выходить в эфир (а эфир практически всегда прямой), меня накрыли эмоции. Но я по-другому не могу. Я всегда пропускаю новость через себя. Только так можно донести ее до миллионов по ту сторону экрана.
— Вернемся к РБК. Это умный бизнес-канал, где говорят только о серьезном и непонятном, а ведущие никогда не улыбаются? Какая там «закулисная» атмосфера?
— Нормальная, дружелюбная. Игорь Виттель, например, просто душка и обаяшка, прекрасный ведущий и умнейший человек. Как и везде на ТВ, работа в бригаде. Утренняя приезжает к четырем утра. И конечно, с утра можно немного расслабиться. Мы обычно начинали день с чаепития. Каждый приносил что-нибудь вкусненькое. Я с теплотой вспоминаю обо всех ребятах, с которыми мне довелось работать.
— В четыре часа утра в редакции… Во сколько же вы вставали или вообще не ложились?— Это к слову об успехе и о цене успеха. Новенького всегда ставят в максимально тяжелые условия — выдержишь или нет? Конечно, было трудно.
— В конце концов вы и в Москве вернулись в ведущие. Что самое важное для столичного ведущего?
— Отсутствие дефектов речи и говора. Я выросла в Шексне, но на «о» не заговорила. Спасибо маме с папой. В Вологодской области вообще очень специфический говор, и его трудно скрыть. Моя мама, впервые оказавшись в Шексне, поначалу вообще не понимала, о чем говорят люди.
— В бытовом отношении как прошел переезд в Москву?
— Я целый год жила на два города: неделю в Москве, неделю в Череповце. Отрывать себя от привычного образа жизни и от друзей было очень тяжело. Сейчас здесь появились и друзья, и образ жизни. О Москве грезили многие из моих знакомых, но получилось это далеко не у всех. Помешала нерешительность, неуверенность. Вот я сейчас то-то и то-то сделаю и перееду… Вот если работа хорошая подвернется, тогда перееду… Вот если квартира дешевая найдется, тогда… Само собой ничего не найдется и не подвернется. Решил переезжать — переезжай. Будет трудно, но обязательно освоишься. Один мой знакомый говорит так: «Я постараюсь это сделать». Что это за выражение? Все равно что сказать: «Я постараюсь выпить чашку кофе». Надо верить в свою судьбу, верить в себя, иметь терпение ждать своего лифта, который перенесет тебя на другой уровень.
— Расскажите о том «лифте», который перевез вас на телеканал «Россия».
— В кризис РБК оказался на грани разорения. Нам урезали зарплату, и перспективы были туманными, друзья позвали меня работать на радио «Бизнес ФМ», которое тогда только-только запускалось. Отличная компания, мужской коллектив. Там я отработала более полугода. А потом неожиданно произошло возвращение на телевидение.
— В программу Сергея Брилева, которую многие считают лучшей аналитической передачей на нашем телевидении. Ваши диалоги с Брилевым выводили политические и экономические темы на иной, человеческий уровень. Почему вы ушли из этой программы? По слухам, имел место личный конфликт…
— Существуют такие слухи? Тогда, наверное, стоит их развеять. Просто в какой-то момент наши пути разошлись. Вот все, что я могу сказать по этому поводу. Работать с Сергеем было сложно, но интересно. Я его по-прежнему считаю одним из самых талантливых журналистов в России. А весь коллектив «Вестей в субботу» нежно люблю. Жалею ли я об уходе… Жалеть вообще глупо. Это отнимает очень много сил. А толку — ноль. Я не гонюсь за известностью, поверьте. И не буду идти против своего желания только ради того, чтобы кто-то из земляков или знакомых в Вологодской области сказал: «Вау, как наша засветилась!» Это моя жизнь, и я хочу ее прожить так, как я хочу. Идти своей дорогой, а не той, которую для меня нарисовал кто-то.
«Могу съесть гамбургер. Даже два»
— Понимаю, что хвалить себя воспитанному человеку непросто, поэтому вопрос такой: какие комплименты говорило и говорит вам руководство или авторитетные коллеги?
— Вы правы, это непросто. Например, говорили об обаянии. Об умении вести диалог со зрителем, не зачитывать новости, а рассказывать их. Высказывания о внешности передавать не буду, нескромно.
— Одежда, прическа, макияж… перед эфиром вы заботитесь об этом сами или студия беспокоится?
— Прическу и макияж перед эфиром делают наши стилисты. Жесткого диктата нет, я могу попросить сделать так или этак, но в разумных пределах, не забывая, где работаю. Одежду каждому тоже подбирают, но я иногда выхожу в эфир и в своей.
— Телеканал оплачивает вам походы в тренажерный зал, к косметологу и прочие мероприятия для поддержания внешнего облика?
— (Смеется.) Нет, конечно. Ни мне не оплачивают, ни, наверное, моим коллегам. Если работаешь в эфире и хочешь оставаться на этой работе, будь добра выглядеть хорошо.
— Вы об этом думаете над каждым гамбургером? Вообще, много ограничений?
— Гамбургер съесть могу, и даже два, в пище я себя не ограничиваю. Ем то, что нравится.
— Съели — и на беговую дорожку сжигать калории?
— Нет, бегать не бегаю. Катаюсь на велосипеде, занимаюсь йогой. Я раньше ходила в тренажерный зал, но после получаются перекачанные мышцы. Ты больше травмируешь, чем оздоравливаешь. Йога дает силу, гибкость, эластичность, и, мне кажется, она больше подходит женщинам.
— Какую кухню предпочитаете?
— Люблю тайскую, китайскую и итальянскую кухню. Хотя в Москве со вкусной едой проблема. Здесь рестораны — это больше о стиле жизни, чем о вкусной кухне. На рабочей неделе иногда хожу в столовую на работе. Но часто удается только позавтракать и поужинать уже дома. Если говорить о любимых блюдах, очень нравится китайское блюдо — креветки в кисло-сладком соусе с кешью. Странно прозвучит, но самые вкусные я ела в США. А из русских — картошка в сливках, как готовит моя бабушка.
Можете вспомнить свой первый автомобиль?
— За руль я села достаточно поздно. В Череповце было не до этого. Зарплата не позволяла купить машину, да и расстояния там небольшие. И потом, мне кажется, транспортная система в городе отлажена хорошо. В Москве я тоже долго не водила, жила поначалу далеко, и очень не хотелось тратить по три-четыре часа в день на дорогу. Метро позволяло сократить время. Сейчас вожу Audi, но если опаздываю или много дел, спускаюсь в метро.
«Дружить с поклонниками никогда не буду»
— Как вы преодолевали боязнь камеры?
— Для меня это особой проблемы не составляло. Первый месяц было не очень уютно, но потом привыкла. К тому же поначалу на областном телевидении я вела утренние эфиры, а они шли в записи.
— Когда ваше лицо стало регулярно появляться на экране в выпусках новостей, пришла ли популярность?
— Скорее узнаваемость. Пальцами на улице показывали, было такое неоднократно. Меня это совершенно не радовало. Я сама живу по принципу «не сотвори себе кумира» и к своей персоне не жду особенного внимания. Когда незнакомые люди давали мне понять, что узнали меня, я тушевалась, терялась и не знала, как себя вести. Сейчас отношусь к этому спокойнее. Точнее, вообще никак не отношусь.
— В Шексне вы звезда номер один?
— Не думаю. Родители не замечают особого к себе отношения в связи с моей работой на известном телеканале. Папа и мама и без того уважаемые люди в Шексне.
— Фамилия Лазарева — собственная или псевдоним?
— Это мамина девичья фамилия, я взяла ее, когда стала работать на «Трансмите». По паспорту и во всех других документах я Свистина, и за эти годы научилась комфортно жить с двумя фамилиями. Одни друзья и знакомые знают меня под одной фамилий, другие называют другой.
— В Москве поклонники у вас появились? Имею в виду тех, которым удалось сообщить вам об этом…
— Есть. Но я стараюсь держаться от них подальше, уверена, что никогда не буду дружить ни с одним из них. Идолопоклонничество в любых проявлениях мне претит.
«Жду момента , когда пойму: готова стать мамой»
— Как человек, который сообщает стране экономические новости, обращается с личным бюджетом: транжирите, копите, вкладываете, играете на бирже?
— Я не веду счет деньгам, не записываю траты, но и не живу от зарплаты до зарплаты. Какой-то внутренний ограничитель существует. Я знаю, что не могу дважды в месяц полететь отдыхать на Мальдивы, так я этого и не делаю. Деньги на ветер не швыряю, но и искусственно себя не ограничиваю. Конечно, я покупаю далеко не все, что мне нравится. В Москве это невозможно. Например, одежду в Москве я почти не покупаю. В основном
в Европе и Америке. На бирже не играю, потому что не настолько разбираюсь в этих процессах. Я наблюдаю и рассказываю об этом мире, но сама туда не суюсь и другим не посоветую. Если вы, конечно, не финансовый гений. Случается, что ко мне обращаются за советом: когда покупать-продавать доллары или евро? На мелких спекуляциях с валютными курсами состояния не сделаешь. По-моему, разумнее всего держать сбережения в нескольких валютах и не бегать за курсом.
— У вас есть любимое место на земле?
— Америка. Мне очень нравятся Лас-Вегас, Сан-Франциско, в этом году побывала в Нью-Йорке. А Лос-Анджелес, где живет сестра, стал совсем родным. Там мне столь же комфортно, как дома в тапочках.
— Какие мужчины вам нравятся больше, русские или западные?
— Наши мужчины избалованы нашими женщинами. У нас потрясающие женщины, и многие себя, к сожалению, недооценивают. И главное — позволяют недооценивать мужчинам. Но я вижу, что все меняется. И когда-нибудь мы станем по-настоящему европейской нацией. Где на первом месте — личность, а уж потом кошелек. Хотя убеждена: мужчина не должен сидеть у женщины на шее. Такая вот должна быть золотая середина.
— Каков ваш тип мужчины?
— Правильные черты лица. Не красавчик, но лицо должно быть привлекательным. Телосложение? Высокий, не качок и не субтильный. И обязательно с шевелюрой на голове. Некоторые мои подруги помешаны на лысых, но только не я. Это о внешности. Конечно, гораздо важнее, какой человек внутренне. И я говорю не только об уме и чувстве юмора. С первых минут разговора можно понять, твой это человек или нет. И я допускаю, что моим мужчиной может оказаться невысокий лысеющий интеллектуал, который меня покорит своим чувством юмора и отношением. В вопросе симпатий все так запутано.
— Как относитесь к браку?
— Вы, наверное, хотите спросить, почему я не замужем? Признаться, никогда не мечтала о белом платье в стиле «баба на самовар», пьяных гостях, о выкупах, о цыганах и медведях. Поэтому у меня этого не было и нет.
— А о пеленках, распашонках и колясках мечтаете?
— Естественно, тема рождения детей мне близка, я нормальная женщина. Но кто сказал, что нужно выходить замуж в 20 лет и рожать в 22? Общество выдумало для себя законы и требует их соблюдения. А лет 100–200 назад было принято, чтобы рожали в 14. И что? В этом вопросе я прислушиваюсь к себе. Если мне чего-то по-настоящему хочется, я это делаю. Я пока не уверена, смогу ли я научить своего ребенка быть счастливым, а именно это главная задача родителей, по моему мнению. Я жду момента, когда пойму: я готова. И возраст не будет меня к этому подталкивать. И карьера не сможет оттянуть этого момента.
— В начале нашего разговора вы говорили о том, что верите в чудо, но принца не ждете. В вашей сегодняшней жизни есть принц?
— Принц не принц, но настоящий мужчина есть.
Текст: Сергей Виноградов
Фото: из личного архива А. Лазаревой