Николай Носков: "В Череповце я в основном пел и дрался"

Досье:

• Николай Носков родился в городе Гжатске Смоленской области, но детство и юность провел в Череповце.
• Первую известность получил как ресторанный певец (ресторан «Океан», Череповец).
• С 1987 года — вокалист и композитор группы «Парк Горького». Участвовал в большом туре по США. Работал в вокально-инструментальных ансамблях «Надежда», «Поющие сердца», «Аракс».
• Носков — автор и исполнитель таких песен, как «Снег», «Дай мне шанс», «Это здорово», «Я тебя люблю». Записал несколько сольных альбомов: «Блажь», «Паранойя», «Дышу тишиной», «По пояс в небе».

Наш корреспондент подкараулил певца с супругой за кулисами лучшей симфонической сцены России — зала имени Чайковского. Два часа Николай Носков, облаченный в костюм с галстуком, исполнял свои хиты под гитару и скрипку. После концерта, который, как всегда, прошел на ура, в гримерку певца не пробиться. Цветы, автографы, жаждущие общения знакомые… Наш разговор с четой Носковых, Николаем и Мариной, не пропускающей московских концертов мужа, состоялся глубокой ночью.

В пиджаке и при галстуке

 — Непривычно видеть вас в костюме, поющего серенады…

— Место диктует репертуар. Здесь попсу петь не будешь. Подбирал нежные лирические песни или смягчал свои громкие композиции — грохотать барабанами здесь неуместно. Зал такой старинный и заслуженный, что неизвестно, кого разбудишь. Хорошо, если Чайковского (улыбается). Что касается костюма… Знаю, что многие мои коллеги по рокерскому цеху вышли бы в джинсах и майке, но мне не хотелось нарушать гармонию с залом и репертуаром.

 — Марина, а вы прикладываете руку к созданию сценических образов мужа?

МАРИНА: — Когда были помоложе, я ему сшила пару концертных костюмов. Но он давно предпочитает выходить на сцену в обычной неприметной одежде. Вопрос в точку. С детского садика я обожаю рисовать и шить (когда была маленькая, одевала кукол), ходила в кружок кройки и шитья во Дворец пионеров и мечтала заниматься этим профессионально. Даже окончила институт. Но по специальности так и не работала. У Коли пошли гастроли, я родила дочь, потом у мужа была сольная карьера. В последние годы на моих плечах были квартира и загородный дом, а также старенькая мама, которая тяжело болела. Мама полгода назад умерла, у меня в жизни образовалась некоторая пустота, но появилось свободное время. Вспомнила о детской мечте и сейчас занимаюсь ее воплощением. Кстати, я вам первому об этом говорю.

От малыша до крепыша

 — Николай, а какое ваше самое раннее воспоминание?

— Четырехлетним себя помню — чердак нашего дома, на котором я то ли пою, то ли ору, как сумасшедший. Мама говорит, что я запел как раз в этом возрасте, и до сих пор не могу остановиться. Кстати, это было в Смоленской области, где я провел раннее детство, а потом мы переехали в Череповец. Череповецкие воспоминания другие: школа, друзья, двор, первая любовь, разные каверзы. Сейчас говорю, и картинка стоит передглазами, яркая и потрясающая.

 — Это вам память раскрашивает. В Индустриальном районе и сегодня любой цвет, кроме серого, в редкость.

— Я из Панькина. Райончик был тот еще… Драки на каждом шагу. Все было: махалово, схватки двор на двор, с палками, ремнями и цепями. Я не был заводилой, но и не прятался от всех этих дел. Считаю, что любой пацан должен пройти через настоящий мордобой, иначе какой же он мужчина?

 — Не боялись, что зашибут? Ваши учителя запомнили Колю Носкова худеньким и маленьким…

— Это они, наверное, про меня в детстве так отзываются, а я-то про юность рассказываю. Тогда я уже крепыш был — мускулы и все такое.

 — Говорят, вы давали концерты под гитару в своем дворе. Даже прохожие останавливались послушать…

— Да, голосил от души, тихо петь я не умел. Репертуар был соответствующий — блатные песни с тюремным жаргоном, но без матюгов. Мы разучивали их от ребят из нашего двора, которые отсидели. Особенно мне нравилась песня про какого-то несчастного жулика, да она у меня лучше всего и выходила.

МАРИНА:  — Я впервые услышала, как он поет, еще школьницей. Коля учился в училище № 2, а я в те годы с родителями жила неподалеку — в пятиэтажке на улице Металлургов, в которой располагался ресторан «Русь». И когда шла с уроков, слышала, как в актовом зале репетирует ансамбль моего будущего мужа. Голос у него был очень громкий, перекрывал инструменты.

 — Николай, в энциклопедиях пишут, что вы самостоятельно освоили фортепиано, гитару, барабаны и трубу. С гитарой более-менее понятно, а остальное?

— На трубе я научился играть в армии. Куда было деваться? Приказ есть приказ. «Есть, товарищ командир». И пошел дудеть. С фортепиано иначе. Я не могу назвать себя пианистом, но наиграть могу. Фортепиано было нужно мне для сочинительства: рояль называют инструментом композиторов, и, если ты пишешь музыку, тебе трудно обойтись без клавиш.

«В ресторане меня научили петь по-английски»

 — С каким чувством вы сейчас вспоминаете работу в череповецком ресторане «Океан» — тоже с ностальгией?

— Я не стесняюсь этой страницы своей биографии, к тому же этот период был недолгим и особенно глубоких воспоминаний не оставил. Пел и пел. Людям нравилось, говорили, что приходят не только покушать деликатесы, но и меня послушать.

МАРИНА: — А у меня «Океан» оставил самые глубочайшие воспоминания. Мы с Колей там и познакомились. Однажды вечером я пришла на день рождения к подруге, там увидела его и услышала, как он поет, и все… пропала. Родители не сразу смирились с моим выбором. Мой папа был заслуженным металлургом, брат работал на заводе, и они считали, что ресторанный певец не очень надежная профессия. Но я смогла их убедить, и в 1980 году они, хотя и скрепя сердце, отпустили меня с Колей в Москву.

 — На сегодняшней эстраде все, кто умеет петь, вышли из ресторана. Значит, это хорошая вокальная школа?

— Для молодого певца любые выступления и контакт с публикой — хорошая школа. Я бы не зацикливался на ресторане и не стал бы утверждать, что он меня чему-то научил. Я бы и не пошел туда на работу, но петь, что мы хотели, было тогда невозможно. Нас, меня и моих друзей, запрещали. Мы создавали рок-группы, но нам регулярно ставили палки в колеса: отменяли концерты, вызывали на бесчисленные беседы. Хотя вру… ресторан научил меня петь по-английски, что потом очень пригодилось в «Парке Горького». Точнее, не научил, а публика заставила, требуя западных хитов.

 — Почему сейчас не поете по-английски?

— Не хочу, надоело. Если устану от русского языка и потянет на иностранные, запою на итальянском. Певческий английский я разучил и понял и смогу исполнить на нем любую песню. А итальянский — это изящество, красота. Думаю, когда-нибудь хотя бы одну свою песню переведу на итальянский и спою.

Из «Парка…» вон, волосы долой

 — Как вы сегодня относитесь к годам, проведенным в «Парке Горького» и Америке?

— Замечательно. К счастью, забыть о них мне не дают. Недавно был эфир на Первом канале у Вани Урганта, где мы с ребятами из «Парка…» встретились и исполнили мою старенькую песенку. Я испытал массу положительных эмоций.

 — По поводу вашего ухода из группы до сих пор не существует единого мнения: одни пишут, что рассорился с коллегами, другие — что соскучился по жене и дочке, третьи — дескать, устал от американской жизни и полетел на родину. Кто прав?

— Все понемножку правы. Причин было множество, главную выделить сложно. Родилась дочка, нас бросил менеджер. Скажу только, что такого уж непреодолимого конфликта с музыкантами не было. Просто в один момент все сошлось так, что оставаться в группе было невозможно. По дому, конечно, скучал. Не то что по родине, а по близким, по русскому языку — помню, как искал в телевизоре каналы, где говорят по-русски. Что говорят, было неважно, главное — слушать слова и звуки. Я вообще считаю, что родной язык — это то, за что можно отдать жизнь. Это твои корни, твой паспорт и мост к той культуре, внутри которой ты вырос и которую впитал с молоком матери.

— Читал, что жена приезжала к вам в Америку.

МАРИНА: — Благодаря продюсеру «Парка Горького» Стасу Намину мне удалось несколько раз съездить с мужем в США. Но на его решение уйти из «Парка Горького» я никак не влияла и не давила на него. Это исключительно его выбор.

 — Об эмиграции не думали?

МАРИНА: — Думали, потому что жили мы сложно, на эстраду Колю практически не пускали. Говорить говорили об отъезде, но кардинальных попыток не предпринимали. Так все разговорами и закончилось.

 — Николай, по длинным волосам не скучаете? Вы ведь их вскоре после ухода из «Парка…» остригли…

— Вот уж по чему точно не плачу, так это по волосам. Дело не в красоте. С такой стрижкой, как у меня сейчас, мне просто удобнее. А сколько с длинными волосами проблем было — уход ведь требовался ежедневный, женщины знают. Фен было непросто достать, и, чтобы не кудрявились, я распрямлял их утюгом, положив голову на гладильную доску. Жуткое дело.

«Не ем моргающих»

 — Несколько лет назад было множество сюжетов и статей о вашем увлечении Востоком. Оно сохранилось?

— Конечно, мне до сих пор это очень близко, и восточная философия изменила мой образ жизни. Индийская музыка, индийская культура…

 — Индийская пища…

— Да, и пища тоже. Уже восемь лет я не ем мяса. Не кушаю всех, кто моргает. Я не вегетарианец, я просто не ем моргающих. Рыбу могу съесть. В основном питаюсь овощами, молоком, сладостями. Поверьте, от недостатка разнообразия не мучаюсь. У растительности столько разновидностей, что можно год ею вкусно питаться, ни разу не повторившись.

 — Вопрос Марине. Николай придирчив в быту?

МАРИНА: — Да нет, довольно неприхотлив. Главное, чтобы вкусненькое и свеженькое. Когда он отказался от мяса, это вызвало некоторые проблемы, но ненадолго. Вскоре и я последовала примеру мужа и мяса не ем.

 — Быт не ограничивается едой. Творческие люди обычно любят покой и уединение и заставляют близких ходить по квартире на цыпочках и держать рот на замке.

МАРИНА: — У нас, к счастью, есть дача, куда можно уехать, если захочешь одиночества. Я всегда замечаю, когда Коля ушел в себя и хочет побыть один, и уезжаю в деревню или в город, в зависимости от того, где мы находимся.

 — Вы вместе уже 32 года, редкий случай для семьи рок-звезды. В чем секрет?

МАРИНА: — Семейная жизнь — огромный труд, и трудиться должны оба. Кто-то меньше, кто-то больше, но вместе. А еще нужно терпение и мудрость. Но даже они не спасут брак, если в основе нет глубокого чувства. У нас с мужем оно было и есть.

 — Дочь Катя — шьет, поет или не переняла увлечений родителей?

МАРИНА: — Не переняла. Слух хороший, музыкальные способности есть, но заниматься делом отца не захотела. Кате сейчас 22 года. Она счастливый человек, у нее замечательные родители, которые ей во всем помогают и поддерживают, и она до сих пор в поиске своего пути в жизни. По образованию она экономист, окончила академию имени Плеханова. Сейчас работает в фирме, которая занимается проектированием турбин для электростанций. Кстати, сейчас они планируют строить в Кадуе. Но Катя считает, что это не ее призвание, и ищет себя. Увлекается фотографией, великолепно разбирается в компьютерах.

 — Вы до сих пор поклонница голоса мужа, как в юности?

МАРИНА: — Если не больше… Восторг, испытанный в ресторане, до сих пор ощущаю на всех концертах Коли. Мало того. Слушаю других исполнителей и поневоле сравниваю с Носковым. Из песен Коли люблю «Снег» и «На меньшее я не согласен». Многие хиты были написаны на моих глазах. Мы когда-то жили в двухкомнатной квартире — там не скроешься.

«В Зашекснинском районе возьму провожатого»

 — Николай, Москва как город проживания вас устраивает?

— Сегодня совсем не устраивает. За те годы, пока мы тут живем, он очень изменился — и не в лучшую сторону. Пять лет я фактически безвылазно живу за городом, появляясь в Москве лишь по делам.

 — Лет через десять-пятнадцать в какой точке земного шара вы видите свой дом?

— Понятия не имею. Где угодно: в глухой деревне, в Тибете… Я человек непредсказуемый, даже для самого себя.

 — В Череповце бываете часто?

— Давно не приезжал, года два не был. Надо маму навестить, а то все по телефону да по телефону.

 — В городе ориентируетесь? Помните названия улиц?

— Да, конечно, не заблужусь. Он не особенно и изменился. Центр, Заречье, Фанеру знаю неплохо, а вот за Шексной в новых районах бывал только проездом. Если поеду знакомиться, возьму провожатого.

 — Пару лет назад вы в одном из журналов в мельчайших деталях рассказали, как в школьные годы на уроке физкультуры случайно опрокинули железные ворота на лучшего друга, из-за чего он надолго попал в больницу. Череповецкие воспоминания не отпускают?

— Многое, конечно, забылось, а этот случай помню, он не давал мне покоя все эти годы, а в юности так и вовсе заставил пересмотреть многие ценности. Решил созорничать, приколоться — и чуть парня калекой не сделал. Приятеля звали Серега Садков. Мы давным-давно не виделись, а когда-то крепко дружили. Вообще, музыканты — люди, как принято говорить, с тонкой душевной организацией. И когда с ними происходит что-то неординарное, особенно касающееся грани между жизнью и смертью, это врезается в память помимо их воли. И Серегу я никогда не забуду. Вы о нем ничего не слышали, жив-здоров Серега?

 — Мы его нашли. Жив-здоров, занимается бизнесом, живет в Череповце. Зла за прошлое на вас не держит, ему очень польстило, что вы его вспомнили в интервью.

— Да как такое забудешь. Уфф!… Спасибо. Очень приятно это слышать. Передавайте ему привет.

Текст: Сергей Виноградов