Никаких заговоров, порчи и прочей магии. Это просто один из тех обычаев, который сильно удивит современников. Однако женщинам 21 века стоит попробовать: а вдруг сработает? Ведь зачем-то прапрабабушки практиковали столь необычный ритуал. Значит, действовало.
Каноны красоты в давние времена были далеки от стандартов «90-60-90». Если судить по картинам художников, живших лет 100 назад, мода была на полнотелых. Считалось, что такие женщины выносливее, здоровее, крепче. Значит, и для семейной жизни они лучше предназначены. Кроме того, если в семье выросла такая девица «в теле», то и род явно не из бедных. Ведь питается-то красавица хорошо!
А вот худосочные крестьянки явно недоедали, что делало их нежеланными невестами. За ними крепилось обидное прозвище — холеры.
Однако все девицы стремились нравиться. У них было множество секретов красоты. Например, кожу они отбеливали кислым молоком, маской из пахты или из нарубленного корешка петрушки. В ход шла огуречная кашица, сметана и даже земляника.
Для придания волосам блеска и укрепления их мазали репейным маслом или лампадным. А для белизны зубов пользовались смолой, но из лиственницы. Ее жевали. Кстати, чистили зубную эмаль и березовыми прутиками.
Кроме того, и полные, и худенькие старались исполнять один и тот же обряд: мужскими шапками натирали себе грудь в бане. Своими головными уборами девицы такую процедуру провести не могли. Они шились остроконечными, с украшением из камней, из плотных материалов, с несгибаемой формой. А потому не подходили.
Мужские шапки, наоборот, — идеальное решение. В давние времена на мужчинах были войлочные или меховые колпаки. Еще их делали из шерсти. Именно шерстяные экземпляры были лучше всех. Причина — колючие. Женщина натирала шапкой из шерсти грудь, пока кожа не начинала «гореть», до красноты. Зачем?
Крестьянки были уверены: это способствует росту бюста. В этом есть смысл: колючий массаж улучшает кровообращение в молочных железах. И по крайней мере молодость кожи в зоне декольте обеспечена.
Источник фото: https://ru.freepik.com скриншот/картина Константина Маковского